— Что ж, Татсуо, вы можете передать мистеру Акаяши, что на территории Японии он волен работать с кем ему будет угодно и если он больше не хочет работать со мной, то это его право, но я настоятельно рекомендую напомнить ему про 84 год. Тебе не обязательно знать. А ещё, передай, что я слишком давно не виделся с Момо.
— Гидеон-сама, иногда вы говорите слишком уж загадочно. Но, хорошо, я передам Акаяши-сама ваши слова. Искренне надеюсь, что вы не будете держать обиду за этот разговор и за то, что он не смог прилететь лично.
— Нет-нет, всё хорошо. Нынешняя экономическая обстановка вынуждает искать новых партнёров, это, увы, неизбежно. В конечном итоге, Татсуо, это просто бизнес, в котором нет места дружбе. Жаль, что мистер Акаяши не соизволил почтить меня личным визитом, но в его возрасте столь длительные перелёты — штука весьма утомительная и не располагает к укреплению здоровья. — Я поудобнее устроился в кресле, закинув ногу на ногу и закурил, безмятежно смотря на собеседника. Он же, при этом, испытывал лёгкую нервозность. Все мои партнёры по бизнесу в личных разговорах испытывают эмоции от нервозности до откровенного страха. Определённо, это всё заслуга моих способностей, которыми я просто обожаю пользоваться. Никто из них не может объяснить, почему так происходит — мозгов не хватает. Но это здорово помогает в переговорах. Страх — один из лучших инструментов для успешных переговоров. Даже если это посредник. В данном случае — правая рука одного из глав наркокартелей Японии. Молодой, правда, всего 35 лет, но может далеко пойти, если захочет. А он хочет, я вижу это в его глазах. Он никогда и никому не скажет о том, что последние пару лет только и мечтает о том, чтобы старик отошёл в мир иной. Хочет, а решительности не хватает. Рука не поднимается. Странный народец эти японцы. До черта вежливые, настолько, что аж тошнит порой. Но чертовски нерешительные. Даже странно, что они являются одной из передовых стран в области высоких технологий.
— Совсем плох старик стал. — Я не задаю вопрос. Это утверждение, потому что я знаю истинное положение дел. Каким образом — не так уж и важно, просто знаю. Так же как знаю о том, что часов через шестнадцать Иккуро позвонит мне лично и продолжит работу со мной. Я слишком давно его знаю и слишком люблю использовать болевые точки. Готов поклясться, за последние сорок лет он меня проклял не менее тысячи раз. — Когда решишься занять его место — дай мне знать. — Лёгкая улыбка. Будто мы сейчас говорим не о свержении власти, а обсуждаем какую-нибудь приятную тему, что, впрочем, для меня тождественно. Но мой собеседник буквально выпрыгивает из кресла и даже повышает голос, незаметно для себя переходя на японский. Из этой экспрессии я прекрасно понимаю о том, что я не в праве даже поднимать такие темы и вообще, если свести до сути, я моральный урод и предатель. — Это всё понятно. Твоя верность достойна похвалы, но неужели ты думаешь, Татсуо, что я ничего не знаю и не понимаю? Не переживай, этого разговора не было. А теперь сядь и выпей со мной. — Вот здесь я поднажал со страхом, так что японец извинился и смущённо опустил голову, прося прощения, пока я разливал по стаканам бурбон. Не дешёвый, не безмерно дорогой, а такой, который просто не стыдно пить на таких переговорах и подарить кому-нибудь при удобном случае.
— Вы крайне коварны, Гидеон-сама. Но столь же проницательны.
— Потому и сижу на своём месте, Татсуо. Потому и сижу.
Не совру, скажу честно, меня забавляет то, как Лев в последние пару дней злится. Причин, конечно же, он мне не рассказывает, но не надо быть семи пядей во лбу, чтобы до них дойти самостоятельно. Злится Лев, как правило, в двух случаях: что-то идёт не так в бизнесе, либо что-то в очередной раз выкинул Евген. Сейчас был именно второй вариант, потому что дела у нас шли отлично, я всё контролировал. Впрочем, Женя и для меня был головной болью. Наркоман, которого я пытался наставить на путь истинный. Таких как он спасать не принято, потому что бесполезно. У таких как он нормальные перспективы появляются только в том случае, если случается чудо и они завязывают, а потом берутся за голову. А я возился. Принимал все его выходки близко к сердцу. Потому что слишком привязался к нему, в какой-то степени считал своим сыном. И из-за этого делал кучу ошибок, за которые расплачивался. Сказать бы ему твёрдое нет тогда, когда он попросил его укусить, но тот день выдался крайне неудачным, да и я был голоден, а так же не совсем вменяем. В дальнейшем эта минутная слабость стала причиной не очень радостных последствий. Проще говоря, я сделал из него большего наркомана. Это как лечить героиновую зависимость метадоном. Только в нашем случае «метадон» являлся гораздо более жёстким наркотиком, вызывающим ещё более сильную зависимость. Чёрт, на самом деле всё же было крайне просто: внушить ему взяться за голову, завязать с наркотой и стать нормальным. Всё было просто, но между этим решением и воплощением его в жизнь стояла стена, которую я попросту не мог пробить. Я никогда не использовал способности на «своих». А он был именно таким. Возможно, мне просто нравилось страдать по этому поводу, так как это давало жизни хоть какой-то вкус и намекало на то, что я не окончательно потерял связь со всем человеческим.
Я не лез в их разборки. Просто принципиально. Да и чего скрывать, узнай Лев о том, что мы с его сыном куда ближе, чем кажется, это лишь подольёт масла в огонь. Точнее превратит всё в озеро из бензина, в которое кто-то из нас мчится, объятый пламенем. Поэтому вечером я просто поехал домой. Оставил все дела на работе и планировал посмотреть пару серий какого-нибудь сериала или зарубиться в онлайн игрушку, отвлекаясь тем самым от происходящего и разгружая мозги. Даже когда тебе перевалило за пять сотен лет, будет полезно отвлечься от привычных дел и заняться чем-нибудь менее интеллектуальным. Провести кого-нибудь в рейд, достать кого-нибудь хедшотами или посмеяться с тупого юмора очередного ситкома — самое то. Отдыху, кстати, сбыться было не суждено, так как буквально через полчаса после моего возвращения домой, на пороге оказался Женя. По шкале жалобности он находился где-то между маленьким брошенным на мороз котёнком и побитой до полусмерти собакой, потерявшей веру в людей. Я смотрел на него и, кажется, с трудом скрывал разочарование в своём взгляде. Если у меня вообще получалось его скрыть. Он пытался мне доказать, что может обойтись без меня и, судя по виду, всю неделю действительно обходился, употребляя всё, до чего мог дотянуться. Иногда во мне даже просыпался кто-то типа заинтересованного наблюдателя, которому было интересно узнать, сколько же ещё протянет этот организм, прежде чем откинется.
Правильным решением было бы отправить его куда подальше и не идти у него на поводу, но вот ведь проблема, раз за разом я проигрывал внутреннюю борьбу. Меня дико раздражало то, что он приходил только тогда, когда ему нужна была очередная доза или потрахаться. Бесила эта роль запасного безотказного аэродрома, но я ничего не мог поделать. Так же как и сейчас, не смог закрыть перед ним дверь и поэтому проводил в гостиную, усаживая его на диван и всячески игнорируя его попытки в домогательства. Но я начал кое-что соображать.
— Может быть действительно, все лучше тебя знают как жить эту жизнь, Жень? — Я говорю на удивление тихо, тоном, который обычно призван успокоить и свести градус накала ближе к нулю. Но я знаю, что он сейчас зол. Что ему надо как-то выпустить пар. Разумеется, проще всё это сделать с помощью секса и дозы, но это помогает ненадолго. — Если хочешь, можешь поорать. Или разнести всю квартиру. Или меня побить. — Мои ладони ложатся ему на колени, а сам я присаживаюсь перед ним. Иногда серьёзно, мне хочется пойти против собственных принципов и за пару минут реального времени пересобрать личность этого парня. Сделать его самого лучшей версией себя, не добавляя в это ничего своего. Но не могу. Просто не могу. Терплю ведь зачем-то всё это. Любовь зла. Увы.
— Я не укушу тебя до тех пор, пока ты мне во всех подробностях не расскажешь про всю эту неделю и про то, что случилось. Я бы вообще не хотел тебя кусать, Жень. Это не выход и не способ решения всех проблем.