Момент, когда весёлая, в общем-то, жизнь, не ограниченная ничем, обернулась скучной и банальной рутиной был безнадёжно упущен где-то сотни жертв назад. Всё стало каким-то слишком уж однообразным, приелось. Эх, а такие грандиозные планы были на эту жизнь, кто бы знал. В какой-то момент я перестал запоминать города, в которых мы останавливались, а каждая новая улица просто становилась продолжением предыдущей. Даже лица жертв - все они смазались, стали какими-то однотипными. Будто венецианские маски, каждая из которых по своему уникальна, но в конечном счёте все они безнадёжно теряются в толпе. Становятся её неотделимой частью. Радость от очередной жертвы? Не более, чем на то время, пока она ещё трепыхается, лелея надежду на то, чтобы выжить. Сбежать. Если я и был хищником, то больше походил на жирного и ленивого льва, который уже даже не охотится. Этот лев знает, что добычу, которую поймает прайд, оставят ему, как главенствующему в этой стае. В какой-то момент он просто занимается тем, что охраняет своих самок и свою территорию от вторжения тех, кто ещё испытывает интерес к охоте. Интересно, что он чувствует в этот момент? Понимает ли он, что это становится началом его конца?
Весь мир давно превратился в одну большую скучную кормушку, где все жертвы находятся в загоне, только они ещё об этом не знают, потому что ни разу не доходили до той самой сетки, которая не даст им сбежать. И это скучно. Но скучно в большей степени по той причине, что я не могу придумать себе интересное занятие. Отрывать головы? Слишком просто. Развлекаться со своими жертвами, воплощая свои самые безумные фантазии? Вот и всё развлечение. Мегера. Мегере, кажется, нравится её жизнь. Она ещё не потеряла вкус к охоте. Она - та самая львица, которая будет гоняться за сочной антилопой. А вот во мне борется желание прожить как можно дольше, основанное на прежней жизни и весьма странный интерес к тому, чтобы найти себе жертву куда поинтереснее. Такого же хищника, от которого будет веять опасностью. Рядом с которым будет вырабатываться этот чёртов адреналин. Мне нужны условия, в которых я буду развиваться. Становиться злее, опаснее. Ведь если вдуматься, то всё, чем мы занимаемся - ребячество. Слишком просто. Слишком безопасно. Пресно. Мне нравятся эти реки крови, эти бесконечные жертвы, их молодые и привлекательные тела. Мне нравится получать удовольствие от всего происходящего и делать им больно. Ломать их во всех смыслах. Но, всё же, мне нужно что-то большее, чем это. Пожалуй, я бы хотел построить своё собственное царство. Да, определённо. Сесть на трон и заниматься тем, чтобы отдаваться во власть своего безумия, пороков, разных, не совсем нормальных, желаний. Танцевать на костях этого мира и свой трон построить из черепов поверженных существ. Превратить эту кормушку в обитель хаоса, омываемую кровавыми морями. Моя скука и моё безумие однажды сведут меня в могилу и определённо это случится раньше положенного срока, но, быть может, тогда мне будет весело.

Я слышу голос сестры. Слышу, как бьётся сердце. Она снова пришла не одна. С ней очередная жертва и, судя по сердцебиению, она под гипнозом. Мне никогда не нравился гипноз, он делает жертву слишком уж послушной, убивает весь азарт, а ведь в этом и есть вся суть охоты в нашем случае - поиграть со своей жертвой, развлечься, подарить ей иллюзию того, что у неё есть хотя бы самый мизерный шанс на спасение. Тем более, мы никогда не бываем настолько голодными, чтобы сделать всё максимально просто и без лишнего шума. Мне гораздо больше нравится вариант, при котором жертву можно запихнуть в багажник. Без всякого гипноза, потому что это испуганное сердцебиение иногда похоже на самую лучшую музыку. Этот стук - он всегда разный. Уникальный. У кого-то сердце скачет без остановки, готовое разворотить к чертям грудную клетку, у кого-то оно пропускает удар за ударом. Бьётся слишком неровно, хаотично. Иногда они настолько испуганы, что даже закричать не могут, не понимают того, что у них есть такая возможность. Тот самый шанс, который может помочь им спастись.
Я не отвечаю ей. Она и так знает, где я нахожусь. Слышит скрип пружин в кресле из которого я поднимаюсь, терпеливо ожидая их двоих. Когда она приводит кого-то домой, это всегда напоминает какой-то сюрприз. Как те шоколадки, которые она иногда приносила мне в детстве, внутри которых игрушка. Забавная интрига. Мужчины и женщины разных возрастов и цвета кожи. Почти неизменно красивые. Необычные. Зачастую во всём происходящем можно даже наблюдать весьма своеобразную эстетику. Струйки крови, хаотичные укусы, их испуганное лицо. Смерть по-своему притягательна и апогеем этой красоты становится стеклянный взгляд на лице, искажённом ужасом.
Я разглядываю эту девушку и не могу не думать о том, что мы с Мегерой, вполне вероятно, могли лишить мир множества прекрасных моделей. Но нам плевать, эта красота достаётся только нам.
- Да-а, девочка моя, она прекрасна. Где ты её нашла? - Мои глаза темнеют, а на губах появляется та самая улыбка, после которой, обычно, не происходит ничего хорошего. Я рассматриваю её и еле сдерживаю себя, чтобы тут же не впиться ей в шею. Но я чувствую, как начинает колотиться её сердце. Как до неё доходит осознание безвыходности положения. Безысходности. Испытываю удовольствие от ощущения пальцев сестры на своих плечах. Иногда мне начинает казаться, будто на самом деле мы не брат и сестра, а безумная влюблённая друг в друга парочка, которую связывают уже весьма длительные отношения. Её пальцы на моей шее тоже весьма заводят, говоря по правде. Но это как запретный плод, который нельзя трогать. Или всё же можно?
Я присаживаюсь перед нашей сегодняшней жертвой, смотря ей в глаза и не переставая улыбаться. Её сковывает страх, а не гипноз и это даже в какой-то степени мило. Она дёргается, когда мои пальцы касаются кожи на её щеке и тут же получает пощёчину. Не сильную, чтобы не портить её лицо. Беру её руку, крепко сжимая за запястье, и впиваюсь в неё, разрывая кожу. Но делая это аккуратно, стараясь оставить ровные и красивые раны.
- Вкусная.
Всё с той же улыбкой я резко встаю и поднимаю её за собой. Использую её кровь как краску для того, чтобы нарисовать причудливый узор на её лице и шее, а затем всё же прибегаю к гипнозу.
- Раздевайся, ангелочек. И сделай это красиво.
Она покорна. Она не может противиться моему приказу, пускай мой гипноз и слабее, чем у Мэг. И она старается. Вот только мне нет дела, сейчас всё моё внимание приковано к сестре, которую я целую в губы, давая ей почувствовать вкус крови. Я возбуждён. Я смотрю на её потемневшие глаза и не уверен в том, что хочу ту девочку, которую она привела.
- А чего хочешь ты, моя дорогая? - Я провожу окровавленными пальцами по её щеке, оставляя на ней след. - Что бы ты с ней сделала?