Один мой знакомый как-то сказал мне о том, что вся жизнь создана для того, чтобы творить безумства и совершать ошибки, ведь иначе для чего ещё жить? Подпитывать серое и скучное, слишком правильное существование принятием норм, навязанных обществом? Сейчас я находил во всём этом нечто правильное. И сейчас я совершал, возможно, самое большое безумство и самую большую глупость в своей жизни. Впиваясь поцелуем в его губы, не оставляя самому себе шансов на отступление. На позорный побег, будто бы я смущённый мальчишка. Мне страшно. Мне непонятно. Я вступаю на новую для себя территорию, о которой не знаю ни черта. Не зная даже того, как сам себя могу повести в этой ситуации. Но упорно иду за тем, за чем пришёл сюда. Наплевав на всё. Целую его. Стараясь не думать о том, какого чёрта я вообще творю. Что всё это не правильно. Потому что так не должно быть. Но так есть. Как закономерное завершение прошедших суток, за которые я пытался максимально собраться с силами и настроиться на происходящее. А в итоге всё это бьётся как стеклянный замок.
В тот момент, когда Гектор разрывает поцелуй и смотрит куда-то в сторону. Я не понимаю. Совсем ничего не понимаю. Что за этим последует? Я даже приблизительно не могу предсказать следующего его действия. И всё, что я могу - просто стоять и ждать. Смотреть на него, потому что больше и некуда. В очередной раз прокручивая в голове вопрос о том, зачем я всё это творю. Зачем я пришёл сюда? Зачем ныряю в этот омут? И, пока Крамер молча смотрит куда-то в сторону, я пытаюсь анализировать. Этот странный неожиданный поцелуй. Так странно было чувствовать его губы. Так странно осознавать, что я целую мужчину. И что этот мужчина знает обо мне больше, чем я о нём. Так глупо. Анализирую себя. Понимаю, что этот поцелуй не вызвал у меня отвращения. Не вызвал отторжения. Возможно, что мне даже понравилось, но пока я в шоке. И мне страшно. Страшно потому, что это всё для меня совсем новое. Неизведанное. А когда он начинает говорить, я, кажется, даже вздыхаю с облегчением.
- Прости, не подумал об этом. - Смотрю на него и улыбаюсь, понимая, что не совершил чего-то страшного и противоестественного. Но не понимая, что делать дальше. Будто я целуюсь впервые. Будто мне снова четырнадцать.  И в то же время испытываю отвращение к самому себе. Не по той причине, что целовал мужчину и собираюсь провести с ним ночь. Испытываю отвращение из-за того, что пришёл сюда не от большой любви. Что не питаю к нему тех же чувств, которые он испытывает ко мне. Эта его тёплая улыбка - она ведь так хрупка, в сущности. Один неверный шаг и она разобьётся вдребезги. Я пришёл сюда за пониманием того, как быть дальше. Если повезёт, то осчастливить Крамера хотя бы на этот вечер. Дать ему что-то взамен того, что он даёт мне с нашей первой встречи. И очень хочу надеяться на то, что Гектор тоже это понимает. Потому что иначе я окажусь самой мерзкой мразью в этом мире. Ублюдком, который дал надежду, а затем так же легко её отнял. Смотря на то, как он улыбается, мне хочется убежать отсюда, осознавая то, какую власть я имею над ним. Осознавая то, что, вероятно, не способен распорядиться этой властью так, как нужно. Только сейчас я понимаю, что этим своим действием просто способен сломать ему жизнь.
Ловлю его взгляд и, кажется, даже краснею, хотя забыл о том, что так умею. И всё ещё не могу осознать до конца то, что всё происходящее максимально странно. Хотел было ответить, что это всё не по-моему, но не успел. Оно и к лучшему. Его поцелуй оказывается будто бы спасительным кругом, потому что сейчас не нужно думать. Нужно просто целовать в ответ. Это я умею. Даже не замечаю того, как прижимаю его к себе. Но замечаю его эмоции. Понимаю, что всё делаю правильно. Что всё происходящее стоит этого. Сделать его счастливым. Заставить испытывать эти самые эмоции. И самому с какой-то странной жадностью впитывать их. Переосмысливать многие сказанные им слова заново. Впервые за долгое время сталкиваться с чужими чувствами и будто смотреть на весь этот мир иначе. Понимать правдивость всего, что он мне говорил. Понимать, что я способен отдавать эмоции в ответ. Те, которые скопились во мне самом за эти годы. Искренние и неподдельные. На фоне этого то, что он пытается снять с меня куртку, меня даже не пугает. Это как закономерный итог. Я же ведь для этого сюда шёл, прекрасно зная, что меня ждёт.
Смеюсь в ответ. Хотел было сказать, что в следующий раз обязательно приду голым, но боюсь соврать, здраво полагая, что следующего раза может и не быть. Это всё ведь только вступление. Дальше будет хуже. Страшнее. Интереснее. Послушно иду за ним. Не пытаясь бежать, хотя какая-то часть моего сознания только того и требует. Но моё упрямство сильнее. Я ловлю себя на том, что без проблем отвечаю на очередной его поцелуй, подхватывая эту игру и не оставаясь в долгу, кусая его губы в ответ и не очень-то сдерживаясь. Да и то, как мой организм реагирует на происходящее - самая красноречивая реакция на всё это. Самая честная, пожалуй. Ловлю себя на том, что прихожу в неописуемый восторг от его эмоций. Жадно глотаю их, будто я испытываю невероятный голод. Испытываю. Слишком долго никого не подпускал. Никому не давал этого делать. От того всё это кажется чем-то невероятным. От того я не испытываю вопросов на тему того, что мне делать дальше. Просто плыть по течению и ни о чём не думать. Наслаждаться. Понимать, что всё различие, в сущности, только в том, что передо мной мужчина. И что это различие меня ничуть не смущает. Пока что.
- Это страшно. И это взаимно. - Действительно страшно. Страшно налажать, испортить всё, разочаровать. Быть первым у кого-то - всегда большая ответственность. Но очередной поцелуй отбивает желание думать об этом. Я даже не замечаю того, как мои пальцы зарываются в короткие волосы. Смотрю на эту обнажённую душу и пытаюсь безмолвно сказать о том, что всё будет нормально. Самому хочется в это верить.
Всё же дёргаюсь, когда его рука касается моего ремня. Понимаю, что либо сейчас надо валить, либо обратного пути уже не будет. Снова страшно. Непривычно. И безумно колотящееся сердце сейчас способно выдать мой испуг. Но я не сопротивляюсь. Было бы глупо и подло убегать, испытывая страх перед неизвестностью. Страх перед ним. А через пару мгновений мои пальцы впиваются в его плечи по причине того, что ноги подкашиваются от ощущения его губ. Выдох получается слишком уж шумным. А затем я смотрю в его глаза. Так странно. Непривычно. Необычно. Слишком пошло. И слишком...заводит? Впрочем, в ответ я лишь облизываю пересохшие губы.
Не сразу понимаю в какой момент мы оказываемся на кровати. Но понимаю, что я на ведущей роли. И не тороплюсь. Просто некуда, потому что я не собираюсь убегать. Потому что ловлю себя на том, что всё происходящее мне чертовски нравится и не вызывает дискомфорта. Целую неторопливо, пытаясь наслаждаться каждым моментом и брать от него максимум возможного. Едва касаясь его кожи кончиками пальцев. Будто издеваясь и каждый раз улыбаясь от того, как он вздрагивает. Наслаждаюсь его реакцией на укусы в шею. Не знаю, может быть прошёл час, может - пара минут.
А дальше срывает. Жёсткие поцелуи, сбитое дыхание, пока ещё тихие стоны. Моя рука на его шее. Смотрю ему в глаза и улыбаюсь. - Надеюсь, у тебя будет чем завтра прикрыть шею. - Тихий смешок. Чистые эмоции. Прикосновения, укусы. Пока что у меня нет желания сдерживаться. И ловлю себя на мысли о том, что сам этого хочу. Что больше нет того стеснения и неловкости. Лишь отсутствие опыта с новым партнёром. В новых условиях. Такие мелочи, если подумать. И понимаю, что, в сущности, шёл я сюда не за тем, чтобы что-либо прояснить. Шёл за новыми эмоциями. За тем, чтобы вновь почувствовать себя живым и настоящим. Хотя бы на сегодняшнюю ночь. Всё кажется таким правильным. Нормальным. Обычным. Хотя даже смешно от того, что в одной кровати встретились гей, пытающийся принять себя и натурал, который, кажется, не такой уж и натурал.
Так занятно раз за разом выбивать из него стоны, смотря в его глаза и как-то слишком уж странно улыбаясь. Будто куда-то торопясь, но стараясь быть максимально осторожным, будто это всё не в первый и даже не в сотый раз. Смотреть за тем, как вздрагивает и извивается обнажённое тело от каждого движения, переплетать свои пальцы с его и на каждом громком стоне затыкать ему рот очередным жёстким поцелуем. Слишком хорошо. Слишком невероятно. Слишком пусто и тихо в голове. Слишком прекрасно. Слишком неловко от того, что на его теле, кажется, от укусов не осталось живого места.

Сам не могу сдержать смеха на фразе про петухов. Да, максимально иронично, конечно. Вставать он, видимо, тоже будет с первым петухом. И в то же время задумываюсь, а каково ему? Сдерживать внутри чудовище, которое и глазом не моргнёт - убьёт кучу народу вокруг, сам того не желая. На фоне этого моя сущность берсерка кажется детским лепетом. Почти незначительной проблемой. Я при обращении останусь человеком. Ну или стану медведем. Но урона от меня будет существенно меньше. Однако, на этой кухне сидят два чудовища. Забавно даже. Случись что, я ведь даже не смогу его остановить. Случись что - и меня остановит только пуля в лоб. Не меньше. А потом и моя очередь удивляться. Смотреть на него с каким-то недоверием даже.
- Гектор, ты, кажется, единственный человек во всём Эдинбурге, который не в курсе того, что я работаю на радио. Последние лет...семь вроде. Иронично, не находишь? - Снова смеюсь и понимаю, что я никогда не говорил с ним о работе. Да как-то и не о чем было говорить. Там у меня всегда всё стабильно и спокойно. Там всегда всё хорошо, если не считать того, что иногда мне порядком надоедает вставать в самую рань. А вообще, работа на радио - самое стабильное, что есть в моей жизни. То, что загоняет меня в графики. Заставляя спать, заставляя интересоваться тем, что вообще происходит вокруг. С большой долей вероятности я могу сказать о том, что без этой работы я просто превратился бы в бесформенную груду мяса, сходящую с ума и не интересующуюся вообще ничем. Но то, что мой психолог знает обо мне всё, кроме этого - изрядно забавляет.
И всё же так странно обнимать его, утыкаясь ему в грудь. Непривычно. Но это кажется нормальным. Чем-то домашним и уютным. Чем-то жизненно важным. И плевать, что я взрослый мужик. Возможно, где-то внутри я всё равно остался подростком с проблемами психики. Тем, кому невероятно важно чувствовать чью-либо поддержку. Тому, кому крайне важно понимать, что он не один. Это заставляет двигаться дальше. Хоть что-то делать. Не забить на всё и не последовать примеру матери. Это важно. Вероятно, это самое важное, что вообще есть в моей жизни. Невозможно сейчас в полной мере осознать и прочувствовать то, что рядом со мной есть тот, кто принимает меня таким, какой я есть, зная про меня почти всё, что только можно. Это кажется каким-то совсем уж нереальным. Но это правда. Даром что я не цепляюсь сейчас за него пальцами как за спасательный круг. Вот так просто можно высказать то, что у меня на уме. Поделиться. Не как с психологом, но как с человеком. Поделиться не накопившимся дерьмом, а усталостью. Эмоциями. Ночью, на кухне, за сигаретой, пиццей и пивом. И найти на всё это ответ. Уткнуться в понимание. И я понимаю, что хотя бы за это я готов продать душу. Лишь киваю на его следующие слова и обнимаю чуть крепче. А они заседают где-то в голове. Отпечатываются на внутренней стороне черепа и отзываются эхом. Хочу помочь. Так странно чувствовать, что ты обычный человек. Странно понимать, что здесь и сейчас не надо изображать из себя того, кем ты не являешься. Не улыбаться просто для того, чтобы тебе не задавали лишних вопросов. Обнажать свои слабости и не бояться за то, что это вернётся тебе топором в спину. Я знаю, что нужно время. Я знаю, что над этим всем придётся работать. Что, к сожалению, ничего не выйдет по щелчку пальцев. Знаю так же и то, что вряд ли я избавлюсь от этого полностью. Слишком долго я с этим всем живу. Слишком опоздал с лечением. Но если всё это облегчит течение болезни, то я буду безмерно счастлив.
- Ух ты, оказывается и это возможно? - Тихо смеюсь, чтобы затем снова целовать. И слишком странно. Слишком быстро от того, кто ещё пару часов назад сомневался в своей затее до того, кто вот так просто сейчас целует мужчину. Своего лечащего врача. Так легко и просто смеётся, чувствуя умиротворение и спокойствие. Да и пусть.
Понимаю то, что нужно спать. Хотя бы пару часов. Понимаю, что в любом случае досплю днём после приёма таблетки. И всё же странно. Голоса молчат. В голове непривычно пусто. Тихо. Невероятно. Да и в принципе понимал, что мой запас сил уже иссяк. Что пора спать. В чужой кровати. Не в одиночестве. Потому что пора спать, а не потому что меня вырубает прямо на месте. И даже шлепок не смутил.
- Если сам не просплю. - Спокойная и тёплая улыбка в ответ, а затем поцелуй. Очень непривычно засыпать не дома. В чужой кровати. С человеком под боком. С мужчиной. Но ничуть не смущает. Нормально. Даже слишком нормально. Нормально обнимать его и на автомате поглаживать по плечу. Смотреть в потолок и улыбаться. Думать о том, что просто не хочется будить его с утра. Или всё же хочется? Почувствовать себя с утра нормальным. Вспомнить, каково это, когда кто-то с утра варит тебе кофе, а не закидываться на ходу таблетками кофеина, пока в ушах на полной громкости играет что-нибудь жёсткое.
- Спокойной ночи, Гектор. - Снова поцеловать и устроиться поудобней. Смотреть ещё с минуту в потолок, не веря в то, что сейчас я самый счастливый человек на земле. И спокойно засыпать с улыбкой на губах, потому что слишком хорошо и спокойно. Потому что слишком тихо. Как мало надо для счастья.
Спать без снов и просыпаться утром, понимая, что обнимаю его со спины, прижимая к себе. Непривычно. Забавно. Мило. Уютно. Смотреть на то, как он мило спит, слыша его мирное посапывание и понимать, что совершенно не хочется тревожить его сон. Лежать так с пару минут и понимать, что всё же пора вставать. Тихо умыться, так же тихо собраться и ещё несколько минут стоять, подпирая дверной косяк и наблюдая. Будто не первый год в отношениях. Оставить на тумбочке рядом записку: Ты слишком сладко спал, я не нашёл в себе сил тебя разбудить, встретимся вечером. P.S. умыкнул два куска пиццы. 97,3 FM (:

Приехал на работу подозрительно счастливым и довольным. Не впритык. Со стаканом вкусного кофе в руках и доедая пиццу. Осознал, что забыл мобильник на кухне Гектора. В последнее время я его подозрительно часто забываю. Испугался, что может быть ранний звонок разбудит Крамера, но вспомнил, что так и не снял его с беззвучного режима.
- Калавера с утра довольный и вовремя? Мир рухнет, господа! - Крис как обычно не упустил возможности подколоть.
- Рад что хоть ты по-прежнему такое же язвительное говно. - Смешок в ответ. Это не вражда. Это уже абсолютно нормальное общение, сформированное за долгие годы совместной работы. Своеобразный утренний ритуал, без которого невозможен новый день.
- Восемь минут до эфира, Макс. Кури и в бой.

- Доброе утро, Эдинбург! С вами традиционно я, Макс Калавера и сегодня всех нас ждёт замечательный понедельник. Увы, за эти выходные в мире не произошло ничего интересного, но когда нас это останавливало? Заваривайте кофе покрепче, собирайтесь с духом и топайте на работу или насмехайтесь над теми, кому надо вставать в такую рань. Знаете, сегодня утром впервые за долгое время я проснулся совершенно счастливым. Хочу просто поделиться этим с вами. А ещё я забыл мобильник и раз уж нас нет достаточно интересных новостей, то мы сегодня поговорим про информационную изоляцию. Так любимые нами британские учёные провели эксперимент и выяснили, что постоянное пребывание в социальных сетях повышает уровень стресса. Для эксперимента они взяли десять человек...

Никаких происшествий. Всё отлично. Как и всегда в общем-то. После эфира домой, поесть, закинуться таблеткой и лечь досыпать положенное время. Болтать почти шесть часов здорово утомляет на самом деле. За это время попутно я выпил всего стакан кофе, что для меня является весьма серьёзным достижением. И мысль перед сном: надо будет убраться. Слишком много ненужного хлама скопилось в этой квартире. Слишком много вещей, которые уже давно не нужны, а выкинуть жалко. И снова спокойный сон.
Проснуться и минут пятнадцать смотреть в потолок, чтобы затем закурить сигарету. Обдумать всё произошедшее? Зачем? Не стоит ничего усложнять, когда всё хорошо. Не стоит забивать голову тем, что делать дальше. Ответ очевиден: расслабиться и получать удовольствие, как бы смешно это ни звучало. Жизнь оказывается на удивление простой, если не забивать голову лишними мыслями. Откровенно говоря, куря в потолок, я даже не знал, о чём сегодня говорить, потому что на данный момент у меня нет никаких проблем. Может, если он захочет, прогуляться до ближайшего кафе или парка. Поговорить ни о чём.
И я понимаю, что я идиот, когда натыкаюсь на закрытую дверь его кабинета и табличку, гласящую о том, что в понедельник приёма нет. Забыл. Как и всегда. Дурак. Мелочи. Всё равно нужно к нему, хотя бы забрать телефон. А ещё ловлю себя на мысли, что не хотел бы просто приехать и уехать. Такое странное желание остаться. Потому что рядом с Крамером слишком хорошо. Слишком спокойно. Поэтому с надеждой беру в любимой забегаловке коробочки с лапшой и через пятнадцать минут стою на пороге его квартиры, нажимая на кнопку звонка. И, внезапно, слышу из-за двери детский голос.

Еле сдерживаю смех на фразе про кино. Только сейчас я задумываюсь над тем, что, возможно, мы с Гектором были слишком громкими. Когда я покупал свою квартиру, я в первую очередь смотрел в том числе на шумоизоляцию. Мне никогда особо не нравилось слушать соседей, но при этом я мог быть достаточно громким для окружающих. Особенно в те моменты, когда увлекался работой или ещё чем-нибудь. Лишь позже я пришёл к формату наушников, чтобы не мешать вообще никому. Но здесь эта тема уж точно не работает.
- Ну, смотреть кино тихо - не самое интересное занятие. - Лёгкая улыбка в ответ, за которой прячется лёгкое смущение. И тихая надежда на то, что ребёнок ещё не очень хорошо понимает взрослые эмоции. А следом я оглядел квартиру и понял, что здесь, на самом деле, царит невероятный хаос. Во мне, кажется, даже проснулась внутренняя мать семейства, которая прямо сейчас же хочет заняться уборкой и привести всё здесь в порядок. Но это не мой дом и не моя семья. Хотя если Крамер попросит меня помочь ему, я не откажу.
Справедливости ради, я оглядывал его квартиру теперь уже чуть более пристально и понимал, что этот бардак и следы пребывания в доме ребёнка вписываются сюда весьма органично. Делают эту квартиру более живой. А может мне просто так казалось. Может быть это было просто чем-то вроде моей маленькой мечты, потому что ничего этого у меня не было и не будет. Будто всё это часть другого мира, в который мне не выдали билет, а на входе внесли меня в чёрный список. Будто насмешка вселенной: смотри, Макс, это всё не для тебя. Это всё - чужое счастье. Чужая полноценная жизнь. И зная, что ничего из этого мне не принадлежит, я жадно впитывал все эти образы. Ведь даже если в итоге меня впустят в эту семью, она ведь всё равно никогда не будет моей в полной мере. Странное чувство, когда осознаёшь себя одновременно слишком грустным и счастливым. Осознаёшь, что с тобой делятся частичкой какого-то слишком личного тепла и уюта. И понимаешь, что тебе негласно говорят о том, что всё это может стать твоим, стоит только лишь захотеть. Просто прими правила игры, влейся в эту струю и будь счастлив хотя бы так. Воспитывая чужого ребёнка, строя отношения с человеком, которому на тебя не наплевать. И в контексте отсутствия полноценных и оформленных чувств всё это очень сильно смахивает на какой-то невероятный эгоизм. Будто бы паразит, присосавшийся к чужому организму для того, чтобы получить от него то, чего тебе так не хватает. Слишком хорошо и слишком дерьмово. Слишком интересно видеть Гектора в роли заботливого и любящего отца. Не того, который по необходимости исполняет свой родительский долг. А того, настоящего, который действительно любит своего ребёнка, но не может противостоять сложившимся обстоятельствам. Я вижу то, как он на неё смотрит. Он никогда не будет так смотреть на меня или на кого-либо ещё. Ари - это его личное счастье, которое он бережно оберегает от других, укутывая в своё собственное тепло.
- О да, интересно было бы посмотреть на твоего мопса. Ты придумала ему имя? - Быть вовлечённым в разговор с ребёнком совсем не трудно. Особенно в тот момент, когда ты сам заинтересован в том, чтобы установить контакт с ним и наладить общение. Когда этот ребёнок - это то, чего ты своими силами никогда не получишь. Попутно я отмечаю вкусы Крамера. Кофе с перцем - оригинально. Никогда не пробовал, но, пожалуй, при случае, не откажусь. Пытаюсь не смеяться, когда она не может подобрать нужное слово. Так мило это выглядит. А потом всё таки не сдерживаю тихого и спокойного смеха. Детская непосредственность - это нечто невероятное. Я никогда ещё не видел Гектора вот таким. Забавно, как дети могут рушить репутацию и образ своих родителей, говоря такие вещи и постоянно подлавливая их на таких вот неожиданных моментах, заставляющих хотеть провалиться сквозь землю.
- Ну, раз уж ты всех водишь, то и меня своди, да. - Снова смеюсь. Разумеется, я делаю скидку на то, как думает ребёнок. Мне кажется, я в достаточной степени понимаю мышление Крамера для того, чтобы понять, что левых людей в его жизни не бывает в принципе. Да и о чём думает ребёнок? Для него все - это очень своеобразное понятие. - Ты там как, жив? Помощь не нужна? - Тут уже не очень-то и смеюсь. Так, пытаюсь проявлять заботу. Забавный вечер, когда наше с ним общение - это банальная игра в гляделки, где один пытается выразить свою мысль, а другой - угадать, что же именно имеется в виду. Всё нормально, забей. Я весело подмигиваю ему и тоже налегаю на еду. - А вы хорошо готовите, вкусно. - Да, вы. Вдвоём. А я отвык от домашней еды. Когда Сэм жила со мной, я почти не питался фастфудом. Каждый вечер дом был наполнен запахами, от которых слюна текла. Она готовила, я готовил, мы готовили вместе. В этом было какое-то волшебство. Даже в том, когда оба сосредоточенно чистят картошку или режут что-нибудь на салат. С её уходом всё изменилось. Я забросил кухню и по сути, тремя важными элементами в ней стали холодильник, микроволновка и электрический чайник. Полагаю, что в шкафу посуда уже даже покрылась пылью.
На самом деле этот ужин почти что вернул меня в детство. Когда мы все вместе сидели за одним столом, мать с отцом оживлённо переговаривались о всякой ерунде, или когда мы все вмести играли во что-нибудь, вроде названий городов. Это было мило и уютно. Это было своеобразное детское счастье. До тех пор, пока моя собственная болезнь ещё не особо прогрессировала, а мать была нормальной. Потом всё изменилось. Но я помню себя в те годы. Мне ведь много для счастья и не нужно было. Просто знать, что родители любят меня и друг друга. Такое незатейливое восприятие действительности. Если все друг друга любят, то больше нет никаких проблем.

- Да ладно?! Мои любимые черепашки! - И тут я не лукавил. Моими фаворитами действительно были эти двое. И когда меня схватили за руку, я только и успел губами прошептать, - У Донателло была арматура. - А затем поймать на себе весёлый и обречённый взгляд, говорящий о том, что я дурак. А дальше - детские довольно примитивные рисунки. Но я не врал, она хорошо рисовала для своего возраста. И совсем не сложно было увлечься, обсуждая с ней её творчество, рассматривая то, что она нарисовала и слушать рассказы про всё, что было на этих бумагах, фантазировать вместе с ней. Возможно, что я был бы хорошим отцом. Во всяком случае, я обладал достаточной мотивацией и возможностями. Я хотел семью, я уверенно стоял на ногах, я никогда особенно не стремился гулять или к одноразовым отношениям. Я всегда хотел, чтобы мне было куда и к кому приходить, и чтобы было понятно, для чего я просыпаюсь каждое утро. Забавно, что такие вещи в реальном мире иногда кажутся чем-то совершенно недосягаемым. Так просто ведь, но так далеко. Я рисовал вместе с ней и, чёрт, это было увлекательно. Я не помню, когда я занимался такими вещами в последний раз. Но художник во мне умер не проснувшись, а вот архитектор ещё жил и, как оказалось, вполне себе здравствовал, поэтому я рисовал замок. Замок, в который она могла поселить всех, кого захочет. На фоне которого она могла нарисовать кого посчитает нужным. Маму, папу, себя. Но я не сразу понял, что слишком уж увлёкся. Лишь когда услышал своё имя, оторвался от рисунка и внимательно посмотрел на Ари. И её предложение заставило меня внутренне ужаснуться тому, через какие пытки мне предстоит пройти, но ничуть не убавило энтузиазма. А вот в ответ на смех Крамера мой взгляд, обращённый к нему, не сулил ему ничего хорошего.
- Давай, сделай меня самым модным. А потом, если захочешь, мы покажем это другим людям. Они же должны видеть, какая ты молодец? - Ребёнок лишь довольно закивал, а я сполз на пол, сев скрестив ноги под собой и давая издеваться над своими волосами так, как ей заблагорассудится. Внутренне я даже был рад тому, что не вижу себя со стороны. Но я послушно выполнял все указания вроде "поверни голову", "нагнись вперёд", "не вертись". И не знаю даже сколько прошло времени и сколько волос было из меня выдрано, но когда Ари отошла от меня, критически осмотрела и решила, что всё готово, я понял, что там точно катастрофа. Но я обещал выложить это в сеть. Благо Гектор сообразил принести мобильник. И когда я увидел себя, сгибаться пополам от смеха настала моя очередь.
- Слушай, мне кажется, чего-то не хватает. - Задумавшись, вокруг одного глаза я нарисовал что-то похожее на раскраску индейца, а затем предложил Ари сделать то же самое. Мне кажется, дети всегда рады тому, что ты позволяешь им рисовать на себе. Самое главное, чтобы фломастеры потом отмылись. Хотя меня это ничуть не смутит. И лишь после этого я выложил фотку такого красивого себя в интернет, чтобы через пару минут показать ей хвалебные комментарии пользователей, подписанных на меня.
- Слууушай. - Заговорщическим тоном, но так, чтобы Гектор наверняка услышал. - А давай мы и папе твоему модную причёску сделаем? Если будет сопротивляться, я его подержу. - Тихий смешок и протянутый кулак, в который стучится маленький детский кулачок.

В противовес Гектору, я не могу без музыки. Она помогает мне немного отвлекаться от голосов, потому что в тишине можно свихнуться. А ещё я понимаю его предпочтения. Скажем так, в свободное от работы время я редко слушаю то, что крутят по радио. Я даже радио-то не слушаю. Не спорю, на самом деле там есть много клёвых композиций, но мне самому куда как ближе нечто более тяжёлое и осмысленное. Но моя любовь к музыке - это отдельная часть моей жизни. Она как одержимость. Я не могу представить, чтобы я, например, забыл наушники, для меня это будет трагедией. А ещё я могу неделями гонять по кругу один и тот же трек. Каждому своё.
Предполагал ли я остаться на ночь? Сложный вопрос. Я скорее предполагал поужинать, пообщаться и, наверное, разойтись, хотя меня более чем устроил бы вариант и проснуться с утра рядом с ним. Секс - это, конечно, весьма здорово и, чего греха таить, с ним это было потрясающе. Проблема в том, что для меня это было просто частью отношений, не обязательной, но приятной. Куда как интересней мне было узнать его поближе. Провести время вместе, поговорить о чём-то отвлечённом. Ну, то есть, немного откатить назад и внести частичку нормальности в эту карусель безумия и сумасбродства. Поэтому нет, шёл я не за сексом. Я шёл за общением и его компанией. Быть может, что я просто странный и неправильный. А может, наоборот, слишком нормальный для психа. И, не буду скрывать, мне нравилось чувствовать его. Целовать, ощущать прикосновения, держать за руку. Я оценил то, что он её не одёрнул. Вот и сейчас, целуя его, я наслаждался моментом и плевать хотел на весь остальной мир. Каждый из нас имеет право на счастье, пускай и своеобразное. Зато своё, настоящее. А потом его слова про доверие разлились по телу согревающим теплом. Слишком приятно. Но в то же время, слишком странно. Я ведь сам себе не доверяю, если уж на то пошло. Просто по той причине, что я осознаю то, насколько я болен. Разумно опасаюсь того, что однажды могу навредить кому-нибудь. Это ведь нормально, бояться самого себя? И даже не смотря на то, что Гектор мне доверяет, я бы лишний раз подумал. Более того, на его месте я бы сам себя в дом не пустил и уж точно не подпустил бы к ребёнку. Это как с собаками: пёс может быть сколь угодно добрым и хорошим, но ты никогда не знаешь, что у него на уме. Подсознательно ждёшь того, что он может сорваться. Я могу. И это пугает меня самого.
- Спасибо. - Слишком тихое. Слишком личное. Слишком важное. - Знаешь, у меня есть одна знакомая, мы с ней общаемся лет пять уже. Так вот только два года назад я узнал о том, что у неё есть сын. Вообще случайно. - Тихо смеюсь. И всё же приятно, что наше знакомство было в его планах. Просто я опять всё испортил. Впрочем, ничего нового.

Себе я заказал тот самый кекс и мятный латте. Подумал о том, чтобы взять ещё чего покрепче, но поймал себя на том, что не хочу пить. Не вижу смысла. А на улице последовал его примеру и закурил, поудобнее усаживаясь в кресле. Слишком отвык от того, что вот так можно с кем-то сидеть перед кафе и не думать о проблемах. Отвык от того, что есть нормальная, обычная жизнь, в которой есть место таким простым вещам. И никуда не нужно бежать, а можно просто остановиться.
Хотя в какой-то момент я подумал о том, что всё же неплохо было бы выпить. В тот момент, когда начал слушать историю Гектора. Так забавно, я ведь вообще ничего не знал, а тут мне вновь открывался человек. Со своей драмой, со своей безумной жизнью. Хотя, справедливости ради, я не собирался его жалеть. У каждого из нас своя жизнь. Каждый из нас проходит через тот ад, который неведом другим. Но это было интересно, узнать его ближе. Просто что-то новое. Обычно я не стремился узнавать людей. Зачастую это означает то, что необходимо лезть к ним в душу, изучать их демонов, случайно открывать шкафы и наблюдать за скелетами. Когда ты узнаёшь человека, ты невольно становишься хранителем какой-то сакральной тайны. Ты становишься ему чем-то обязанным. Ставки повышаются. Поэтому я никогда не пытался лезть во всё это. Может быть слишком эгоистично, но мне и без этого проблем хватает, с которыми я не знаю как бороться. Но в случае с Гектором...тут другое. Я хотел залезть глубже. Не вынося с ноги все двери, а только туда, куда меня готовы впустить. Не докапываясь до слишком личного. И, опять же, было приятно от того, что он впускает меня настолько далеко. И ещё радовало то, что он смог подняться со дна. Найти себе новое место в этой жизни. Пусть и не в полной мере, но преодолеть многие проблемы.
А что до меня, то моё нахождение в этом городе - есть последствия того самого дна, на котором я побывал. Опуститься на дно для того, чтобы найти себя. В этом есть что-то ироничное. Я улыбнулся на последнюю фразу, но не уверен в том, что он увидел мою улыбку. Но определённо услышал.
- Есть кое-что, о чём я тебе не рассказывал. Хотя, подозреваю о том, что ты и сам догадался. Уж за столько сеансов можно было понять, наверное. - Разумеется, я про наркоту. Тот факт, который я никогда не афишировал. Которого я стыжусь, но принимаю просто как факт своей жизни. Просто один из.
- Я понятия не имею, как я оказался в этом городе. Я даже не помню, за что меня именно выгнали из универа: то ли за наркоту, то ли за то, что я просто скатился в самую задницу. Мне не хватало времени ни на что, плюс голоса убивали. Так я и пытался себе помочь, дурак. А потом я просто осознал, что я не в Штатах. Просто выпавший кусок жизни. Если без подробностей, то стабильную работу я нашёл примерно через год. - Год, наполненный адским дерьмом и тысячей случаев, когда хотелось плюнуть на всё и забить на свою жизнь. Замутить себе передоз, чтобы закончить этот фарс. Сдохнуть в каком-нибудь притоне или подворотне. Такой смерти я заслуживал на тот момент. Такой смертью мне хотелось уйти из этой жизнью. Чтобы все отвернулись, чтобы всем было плевать и никто не скучал. Так просто было бы лучше для всех. - И вот представь, по самым скромным прикидкам последние несколько лет примерно пара десятков тысяч человек каждый день слушают речи шизофреника по утрам. А я некоторые шутки беру у голосов в своей голове. Такой вот стёб над этим обществом.
А по итогу я здесь, сижу и пью кофе со своим психиатром, с которым у меня почти случайно возникли отношения. Разительно отличающийся от себя прежнего. Пытающийся куда-то карабкаться и двигаться. Отчаянно цепляющийся за жизнь. Для человека, которому не хотелось жить, я обрёл слишком много того, за что можно и нужно цепляться. И, самое главное, благодаря Крамеру я обрёл надежду. Возможно, что это слишком пафосно звучит, но это так.
- Я рад тому, что встретил тебя. - Слишком внезапная фраза. И в то же время слишком честная. Абсолютно случайное событие, из-за которого я в итоге не полез в петлю. Я закуриваю новую сигарету и отхлёбываю остывший кофе, долго смотря на дорогу и нечастых людей, проходящих мимо. Молчу всё то время, что курю и лишь потушив сигарету в пепельнице продолжаю говорить.
- Мне сложно. Знаешь, где-то в глубине души я понимаю, что скорее всего я не тот человек, который тебе нужен. Ты говоришь о том, что доверяешь мне, а я сам себя боюсь, просто потому что я сам не знаю, что будет через десять минут. Страшно от того, что я могу облажаться и сделать что-то не так. Если честно, то всё это выносит мне мозг настолько, что я просто рад тому, что у меня нет времени сесть и подумать. Впервые я просто не успеваю за этой жизнью. - Как бы мне не хотелось быть счастливым и знать, ради чего я просыпаюсь по утрам, но я ведь всё прекрасно понимаю. Ну просто вот честно, отношения с психом в то время, когда у тебя есть ребёнок - это ведь не предел мечтаний. Всё опять сводится к этому. - Твой вопрос про утро был даже каким-то странным, что ли. Хочешь честный ответ? Нет, не планировал. Просто потому, что не хочу никуда спешить и обманывать. После сегодняшнего вечера - так точно. - Почему так сложно говорить об этом? Почему нельзя просто заткнуться и делать вид, что всё нормально? И я знаю ответ: потому что чем дольше я буду заниматься самообманом, не считая того, что буду врать ему, тем больше шанс того, что я в какой-то момент просто взорвусь. И тогда всё будет ещё хуже. Да и не только по этой причине. Как минимум это просто честно. Вся соль в том, что об этом надо говорить. И если не сейчас, то когда? - Если честно, то я очень боюсь того, что все мои действия могут быть продиктованы тупой благодарностью за то, что ты для меня делаешь. И я не хочу, чтобы мы оба ныряли в этот омут с головой, не думая. И хочу, чтобы мы оба полностью осознавали, что мы делаем. Просто не хочу быть тем мудилой, которого ты впускаешь в свою жизнь, а он в ней всё портит и гадит тебе на коврик, хотя, похоже именно этим я сейчас и занимаюсь. - Я даже в глаза не могу ему посмотреть. Закуриваю очередную и нахожу миллион интересных вещей вокруг, лишь бы не встречаться взглядом. Потрясающее умение портить отличный вечер своей честностью в то время, когда за язык вообще никто не тянет. Но с другой стороны...один раз я уже знатно облажался и закончилось всё это слезами, разводом, разбитыми надеждами. - Я не хочу, чтобы ты прошёл через то же самое дерьмо, через которое прошла Сэм. И врать не хочу тоже.